12

Саша так и осталась сидеть там, где оставил её Женя. Он подошёл к ней и положил свою руку на плечо. На немой вопрос её светлых глаз он ответил:

– Единственное, что мы поняли, так это то, что с синими ногтями ходят укушенные,  а с обычными – обращённые. Это, конечно, мало что нам объясняет, но кое-что мы уже понимаем. Надо теперь придумать, чем это нам может помочь.

– Укушенные менее опасны, – сказала Саша.

– Почему?

– Потому что они не такие быстрые.

– Но они умнее, ведь так?

– Да, я это заметила. Они не отвлекаются на других заражённых – обращают внимание только на людей. И мне кажется, что они могут мыслить.

– С чего ты решила? – вмешался в их разговор Волошин.

– Я наблюдала за ними из окна дома культуры, – повернула голову к нему библиотекарша.

Нацик сел прямо на пол напротив неё, дав понять тем самым, что ему очень интересны рассуждения молодой девушки. Михалыч стоял рядом, а Волошин даже присел на корточки и походил на гопника, одетого в камуфляжную форму.

– Если человек укушен, у него нет такого бешенства. Им управляют не только инстинкты, но и какие-то остатки ума, – продолжала Саша.

– Это интересно, вот только с чего ты так решила? – спросил Нацик. – Ты не подумай, я это тоже заметил, просто интересно, как это поняла ты?

Саша опустила голову. Она собиралась с мыслями. Ей всё было очевидным, и в то же время она не могла объяснить, почему она так решила. Окружающие же приняли её жест таким, как будто она боялась о чём-то говорить или ей неприятно было о чём-то вспоминать. Поэтому её никто не торопил с ответом.

– Я… не могу объяснить. Наблюдала и поняла. Укушенные более организованы.

– Да. Они ходят цепочками, мы все это видели.

– К тому же, мне показалось, что они… в общем, как объяснить, что они находили вход на лестницу в доме культуры?

– Это понятно. По звуку выстрелов, – отмахнулся Волошин.

– Ага. Допустим… Простите, я просто… не могу объяснить! – чуть ли не расплакалась Саша.

Женя обнял её и попытался успокоить. Сегодняшние события наложили свой отпечаток на психическое состояние Александры. Очень много пережила, и ко всему этому ещё пришлось убить человека. Пускай даже не совсем человека. Сейчас любое замешательство расценивалось её разумом как тупик, и через эмоции разум пытался найти хоть какой-нибудь выход из этого тупика. Всё это понимал только Женя, для остальных поведение Саши объяснялось всего лишь одним словом – «истерика». Больше её не доставали расспросами, и оставили в покое. Женя примостился рядом и обнял крепче. Он шептал ей на ухо только им двоим понятные слова, но даже они не возымели должного действия. Теперь ей казалось, что он успокаивает её как сумасшедшую. Сбросив с себя его руки, Саша внезапно встала и обвела взглядом окружающих. В её глазах, которые так нравились Нацику, пульсировала ярость загнанного зверя. Невозможно было предугадать, что она будет делать дальше.

– Саша, что случилось? – спросил Женя.

– Не трогайте меня, – прошипела она и ушла в соседний зал.

Нацик поднялся и едва успел уступить ей дорогу.

– Эй, полегче, – только и успел сказать он.

– Пускай побудет одна. Она сейчас на пределе, и ей нужно успокоиться, – предложил Женя.

Никто не ответил. Было ясно, что нервы на пределе не только у неё, но все сделали скидку на то, что она женщина – существо непредсказуемое и загадочное. Тем временем язвенник присел за свой столик и взглянул в окно.

– У меня одного аппетит проснулся, или как? – спросил Михалыч, продолжая смотреть в окно.

– Я тоже перекусил бы чего-нибудь, – ответил ему Волошин.

– Согласен, – кивнул Нацик.

– Где наши пакеты?

Женя зашёл за барную стойку, где на полу стояли пакеты с продуктами и водой, и принялся доставать оттуда хлеб, консервы, салаты и колбасу. На предложение помочь он только замотал головой и принялся прямо за барной сойкой готовить бутерброды и рассыпать салаты в пластиковые тарелки. Когда всё было готово, Женя торжественно сообщил:

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!

Сымитировав среднеазиатский акцент, Женя расплылся в улыбке. Это замечательно гармонировало с его густой щетиной и тёмными жирными волосами. Улыбнулись все, кроме Нацика. Его явно не веселили подобные шутки. Пока все набивали рты, Женя, видимо почувствовав себя начальником снабжения, отрапортовал:

– Еды хватит только на один приём, если учитывать этот наш «перекус». Нужно составить список необходимых продуктов и слетать в супермаркет. Давайте решим, что нам нужно и запишем. Вот, я уже и листочек нашёл, – указав на пачку со счетами для клиентов, предложил нарколог.

– Пельмени надо, – прожевав как следует, предложил Волошин.

– Согласен. Пока мы здесь, нужно пользоваться кухней на всю катушку, – кивнул Нацик.

– И пока есть электричество, работают холодильники, – добавил Женя.

– А что здесь в холодильниках? – спросил Михалыч. – Неужели в ресторане нет никаких припасов?

– Представь себе, нет, – был ответ. – Я проверил: пусто. Такое ощущение, что они знали о том, что их всех ждёт, и не закупали продуктов.

И вправду, обследовав все помещения ресторана, Женя не преминул заглянуть в холодильники. То, что он там увидел, его расстроило: какие-то полуфабрикаты неизвестной давности и… всё! Похоже, что ресторан не позаботился о пополнении провизии. Но почему?

– Ладно. Какие предложения ещё? – спросил нарколог.

– Думаю, надо делать акцент на консервы и другие продукты, которые имеют большой срок годности, – предложил Михалыч.

– Да. И сладкое.

Посовещавшись, мужчины составили небольшой список и приступили к обсуждению самой вылазки в ближайший супермаркет. Здесь мнения немного разделились:

– Я и Волошин идём в «АТБ», – говорил Женя.

– Нет, ты нужен здесь, лучше я схожу с Волошиным, – не соглашался Нацик.

Волошину было всё равно, с кем идти. Важно было лишь то, что никто не сомневался, что идти нужно именно ему, младшему сержанту ППС. В итоге было решено отправлять Женю и Волошина, а Нацика оставить «на хозяйстве». Впрочем, такой расклад бэттера тоже устраивал, увеличивая его шансы на выживание.