10

Приближалась ночь, и стало заметно холоднее. Морозный ветерок гонял по городу остатки снежной пыли. Ветки на голых деревьях покрылись льдом, а грязь под ними замёрзла. Вечером, 1 января выжившие александрийцы вышли из бокового входа в доме культуры и, осмотревшись, цепочкой побежали в сквер перед зданием.

К счастью, нигде поблизости заражённых видно не было, и группа успешно перебежала сквер, а потом и проезжую часть улицы. Сюрприз их ждал уже под «Орионом». Только направляющий, коим был Волошин, начал подниматься по ступеням наверх, как из-за угла, из арки жилого дома к ним выбежал заражённый. Но не успел он приблизиться, как был сражён выстрелом из дробовика Жени, который шёл вторым и отвечал за левый сектор. Саша вскрикнула.

– Быстро, наверх! – скомандовал Волошин и побежал по ступеням на второй этаж.

Команда последовала приказу, и за одно мгновение все оказались на втором этаже торгового центра. В ресторане было светло, правда, музыка уже не играла. Там  царил беспорядок: перевёрнутые столы, всюду тарелки и почти нетронутая еда. Несколько трупов лежали возле столов – обезображенные и слишком мёртвые, чтобы ожить. Волошин кивнул Нацику на служебное помещение и тот пошёл проверять. Сам ППС-ник пошёл в другой зал. Там его глазам предстала всё та же картина. Полуживых нет. Волошин вернулся и вскоре подошёл Нацик.

– Чисто. Второй выход я нашёл, – доложил бэттер.

– Хорошо. Теперь будем укрепляться.

Волошин стоял возле перегородки, которая отделяла основной зал от уборной, и не мог видеть, как из туалета к нему подошёл подросток. Первым его заметила Саша и, не ожидая от себя такой прыти, вскинула руки с пистолетом. Выстрел был точным. Саша попала полуживому прямо в глаз.

– Как бы, ого… – кивнул на Сашу Нацик.

– С почином! – поздравил её Михалыч.

Саша всё ещё держала пистолет перед собой в обеих руках. Застыла, словно камень. Видимо, первое убийство в её жизни стало для неё глубоким шоком. Но она спасла Волошина от нападения, а это было главное. Опешивший ППС-ник не мог поверить своим глазам. Всего лишь метр отделял его от парня. Тот лежал с простреленной головой. На его теле не было ран, кроме укуса на кисти, из чего Волошин сделал вывод, что парня всего лишь укусили, и он успел спрятаться в туалете. Но вирус уже был у него в крови, и в итоге бедолага превратился в алчущего крови монстра.

– Туалет надо было проверить! – прошипел Волошин.

Нацик не стал молчать:

– Так чего же ты команду не дал, начальник?

Волошину нечего было сказать. Он дал команду только Нацику, а остальные просто осматривались в зале. Он виноват. Во взгляде Михалыча был виден укор: «Взял на себя командование – так, командуй». Женя снял напряжение одной лишь фразой:

– Все мы люди, все можем ошибаться.

Ссориться сейчас нельзя было. Нацик молча подхватил первый попавшийся стол и отнёс его в прихожую ресторана. За ним последовал Женя. Михалыч же присел на стул, чтобы отдохнуть. Даже небольшая пробежка и с перерывами ему давалась очень нелегко. Сердце трепетало и приостанавливалось, – в общем, вело себя неподобающе. А это беспокоило Михалыча больше всего. Раньше он думал, что нет ничего страшнее зубной боли, теперь же он немного пересмотрел свои выводы. Нельзя было сказать, что он испытывал страшную боль в груди или под лопаткой, но было одно обстоятельство, которое ставило зубную боль далеко от сердечной. Эта боль вызывала настоящий животный страх. Страх перед смертью. Ведь процент того, что человек умрёт от дырки в зубе существенно ниже, чем процент того, что человек умрёт от инфаркта. И теперь каждый раз, когда Михалыч чувствовал неполадки в работе сердца, глаза его выкатывались из орбит, а зрачки плясали яростную джигу. Дыхание становилось прерывистым, казалось, он боялся глубоко вдохнуть. Сейчас он сидел на мягком стуле, опираясь на своё ружье, словно на трость. Немного понаблюдав за сновавшими мимо соратниками и наладив сердечный ритм, Михалыч поднялся и попытался помочь. Но Женя остановил его, усадив обратно на стул.

– Михалыч, ну, мы же не беспомощны. Можем и сами справиться. Вы нам нужны не для того, чтобы мебель тягать.

– Тогда я сяду ближе к окну. Дозорным побуду.

Он сел за маленький столик, рассчитанный скорее на одного человека, либо на пару, пьющую шампанское. Столик стоял возле самого окна, которое выходило на проспект Ленина. Было видно и проезжую часть, и здание дома культуры. Невольно задумался: если свет до сих пор не отключили, значит, он им нужен. Из этого следует, что армия будет брать город и это только вопрос времени. Возможно, сегодня ночью.

Тем временем, Нацик, Женя и Волошин заблокировали основной вход в ресторан, оттащили трупы в хозяйственную часть ресторана и сели отдохнуть. Полуживых не было ни видно, ни слышно. Пока что всё шло замечательно. Михалыч отвернулся от окна и осмотрел зал ресторана. Все столы и большую часть стульев выжившие использовали для того, чтобы установить баррикаду. Сами же расположились кто где: Саша сидела на возвышении в полу, которое было облицовано плиткой и предназначалось для цветов. Нацик, наблюдавший за нею, сидел напротив в нескольких метрах на старинном пианино. Про себя он отметил, что Саша сейчас именно на своём месте. Женя уселся прямо на пол, возле Саши, а Волошин – вытащил пластиковый стул где-то из хозяйственной части, и сейчас восседал возле бара. Все сидели лицом друг к другу, образовав таким образом что-то вроде эллипса.

Как-то сам по себе начался совет.